После смерти Эла, в моей жизни многое изменилось. В полицию Нью-Йорка меня привел именно он, поэтому когда поступило предложение перейти работать в ФБР, я сразу же согласилась. Я не могла жить только воспоминаниями, мне нужно было двигаться дальше. Да, пришлось оставить друзей и снова переезжать в другой город. Пусть я теперь реже вижу маму, но я знаю точно, что о ней хорошо заботятся, а меня она все равно вспоминает крайне редко. Как не странно, я до сих пор не смогла привыкнуть к тому, что она при встрече начинает мне рассказывать о своей замечательной дочери Кэрри, которая работает копом и помогает ловить преступников, и ее очаровательном женихе Эле Бернсе. За последние десять лет я так и не смогла рассказать ей правду, да и просто не видела в этом смысла, ведь всю новую информацию она все равно забудет максимум через пару часов. Увы, ей в таком состоянии не объяснишь, что Рэйчел с Элом мертвы, она сама уже много лет живет в доме престарелых, а единственная дочь променяла ежедневные встречи с ней на работу в Вашингтоне. Если бы она была здорова, то, скорее всего, поддержала бы меня, но сейчас я в этом не была уверена.
Мне нравилась новая работа, хоть она и отличалась от помощи полиции, где по возможности старались использовать мою способность все запоминать. Сейчас же это требовалось на много реже. Возможно, в этом были свои плюсы, вот только я не могла ничего забыть, даже если бы хотела, но пользы от этого зачастую было мало. К счастью, здесь не смотрели на меня, как на какую-то диковинную зверюшку, не пытались постоянно проверять мою память, это просто было не нужно. Впервые я действительно чувствовала себя не просто частью команды, а практически членом семьи. Подобное в наше время встретишь не часто. Мне нравилось ловить преступников, даже разрабатывать профили подозреваемых, но главное, я была уверена, что мои коллеги, мои новые друзья всегда поддержат меня, помогут и при необходимости прикроют. Хотя, я всегда умела ладить с людьми, возможно, именно поэтому и смогла так быстро найти с ними общий язык.
Сегодня у меня был выходной, который я решила потратить на визит к маме. В престарелом доме я не была уже неделю и успела порядком соскучиться по ней и другим обитателям сего заведения. Раньше, когда я помогала там в качестве волонтера, мне часто приходилось уговаривать некоторых особо вредных старичков принимать лекарства, а с некоторыми даже играть в шашки и шахматы, а иногда и слушать какие-то истории, но мне это даже нравилось. Пожилые люди всегда доверяли мне, да и с мамой так общаться было легче. После полутора часового перелета, мне пришлось заехать к себе на квартиру, чтобы принять душ и переодеться, и только после этого я смогла поехать в дом престарелых, где и провела почти весь день. Ну а вечером я решила немного развеяться и сходить в свой любимый бар — заведение, в котором знала всех работников и почти всех завсегдатаев, и где вполне могла спокойно выпить или сыграть в дартс на деньги . Пожалуй, это было чуть ли не единственное заведение во всем городе, где вместо сцены или всеми любимом бильярде, решили остановиться на столь старом развлечении. Своим бывшим коллегам о своем приезде сообщать я не стала, иначе начались бы расспросы о работе и личной жизни, а об этом я говорить не любила.
Около восьми вечера я уже была возле бара. Я зашла в заведение и сразу окинула взглядом помещение. За время моего отсутствия здесь практически ничего не изменилось — деревянные столы были начищены до блеска, гремела музыка, а за барной стойкой все так же стоял Джефф, мужчина под сорок приятной наружности, и вытирал белой тряпкой стаканы. Мы познакомились в мой первый визит в данное заведение. С тех пор мы часто болтали, пока я сидела возле барной стойки и попивала сухой мартини или виски. Раньше мне компанию составлял кто-то из коллег, сейчас же с этим было сложнее.
— Кэрри Уэллс, какие люди! — Произнес мужчина, убирая очередной стакан. Я не была здесь уже давно, и, как не странно, по этому бару даже соскучилась больше, чем по самому городу. — Тебе как обычно?
Но ответ не требовался, бармен уже наливал мне коктейль. Тот самый, который я заказывала здесь уже много раз.
— Здравствуй, Джефф! Давно не виделись. — Я улыбнулась мужчине. К счастью, он никогда не расспрашивал меня о делах, жизни, никогда не пытался стать для меня психологом, как обычно бывает в подобных заведениях. Но периодически пытался проверять мои способности. Что же, так делали многие из моих знакомых. — Последний раз я здесь была двадцать дней назад. В десять часов тридцать минут здоровяк Билл взял бутылку виски и спустя десять минут повздорил с брюнетом средних лет по имени Майлз во время игры в дартс. Из бара я ушла в одиннадцать часов ровно.
Незначительные мелочи, о которых я все равно никогда не смогу забыть. Судя по всему, бармена это вполне устроило. Улыбнувшись мне, он поставил на барную стойку бокал и пошел к другому клиенту. У меня же пока была возможность немного расслабиться и понаблюдать за посетителями заведения, ведь теперь это могло пригодиться.

на веку человека бывает всякое: контрастирует, обретает цвета яркие/тусклые, а может впасть в бесцветное или наоборот слишком однотонное [черное]. другие цвета лишь примешиваются, разбавляют обыденное или, наоборот, слишком внезапно являются и пытаются-пытаются, но никак им [что-то или сами] не позволяют разбавиться превращаясь в нечто новое/удивительное или [опять это проклятое слово] наоборот – худшее. мир неоднозначен, как и каждое создание шествующее по нему подстегиваемые своими целями и стремлениями. важно выбрать по какой дороге_жизни идешь ты – единица на слишком огромном голубом шаре, в слишком бескрайнем мире неограниченным обыкновенным сознанием. за спинами/а может рядом сосуществую волшебники – носители сил способных манипулировать материей, воссоздавать фантазии, одаривать благословением или, по факту, тратить потенциал на злодейства и гадости. последнее характерно многим, но отнюдь не каждый готов демонстрировать это. хотя… все относительно и до поры до времени.

сириус сделал свой выбор, когда рос отличным от блэковских норм ребенком. мальчишка с пылким нравом, открытый и неспособный действовать по чьей-то указке/принятым, чаще всего, семейным стандартам. по началу из вредности, а после до тошноты его доводила эта небрежность по отношению к менее богатым, к менее чистокровным, к менее … волшебным. вальбурга злиться непринятию сына родовых качеств, хотя и любит мальчишку скидывая все это на подростковый [или еще какой-то] период. и может так оно и было, будь навязывание манер поведения не падал на голову мальчишки как воды самого огромного водопада мира. может он смог бы быть "достойным" блэком. может быть… может быть. только его душа не была скована холодом, не растекались по груди и капли эгоцентрика. вечный пожар пылал внутри и желание рассматривать мир под разными углами, по разными преломлениями света и оттенками. мальчик сделал свой выбор оставаясь самим собой – то ли вселенная так решила, то ли он сам, но мир он видел совсем иначе. и чувствовал совсем по другому.

◊
   
« в конце концов это должно было произойти »
сегодня, завтра, послезавтра. плевать. моя семья давно уже давно не та, моя семья уже давно другие
     
◊

весть о расправе над собственным изображением на семейном древе сириус воспринял по началу с ухмылкой. "что следовало и ожидать", - говорил он джеймсу попивая с ним чай как-то поздним вечером второго дня после побега. конечно, такие новости стоит смаковать с чем-нибудь более горячительным, но идея сама по себе отвалилась когда миссис поттер вознамерилась чуть ли не каждые полчаса спрашивать мальчиков об их здравии [где тут побаловаться капельками виски в чай, когда один взгляд на юфимию уже действовал не_отрезвляюще в хорошем смысле]. на носу седьмой курс обучения в хогвартсе, а душевное здравие – прежде всего. двое лучших друзей не злились за нарушение их уединения в комнате джеймса, наоборот, сириус в какой-то мере был даже счастлив такой простой, но трогающей до глубины души, заботе крайне не свойственной его настоящим родителям. он вообще с трудностью мог вспомнить когда последний раз слышал что-то теплое от своих предков, чрезмерно пристрастившихся в любой момент повседневности напомнить о своей [и не только своей] неповторимой чистоте крови.

нарушать новую_семейную идиллию своими выходками никак не хотелось. потом, как-нибудь потом [не в доме поттеров], поэтому блэк довольствуется сладостями принесенными флимонтом и разделяет вроде_покой со своим лучшим другом. "вроде" ибо невозможно принять всецело и полностью то, что семья даровавшая жизнь в одночасье отказывается. конечно, сбежать из дома был выбор сириуса и закономерны все последующие последствия. но как бы не было остервенело волшебнику в родных стенах, со всеми этими лицами, ему казалось, что пустота в нем при этом ширилась, становясь ощутимее и все огромнее.

эту треклятую пустоту он чувствовал еще тогда, в родном доме, когда его жизненные страсти никак не совпадали со страстями других родственников. та доброта, которая была ему уготована при рождении от всевышних умников, никак не могла принять/фильтровать всю ту грязь которая не только словами, но и фактами в виде [будто бы] пыли и сальных отблесков красовалась на стенах. под солнцем все это становилось еще ярче, доказывая, что "мой дом – моя крепость" – силы никакой не имеет.

единственные, кого искренне считал "своими" – андромеда и альфард. последний и написал письмо любимому племяннику об "изменениях" в семейном древе и той ненависти, которая теперь тенью будет тянуться за сириусом до самой смерти из-за его предательства, из-за его непослушания. в довесок сообщил о собственной благосклонности и одобрению выбора племянника, посулив тому крупную сумму золота и дом, в котором он может "начать все сначала".

◊
   
« она не такая как другие. она лучше, даже лучше меня »
в ее глазах - огромный, теплый мир. и еще нечто большее, привлекающее и улучшающее [сердце] при этом
     
◊

андромеда тонкс, когда-то блэк, кузина, что являлась таким же светлым пятном своей семьи [для семьи же наоборот, для нее оба отпрыска - черные выжженные пятна]. сириус любил ее, может даже как-то особенно, не так как полагается, но любил искренне и от души, с огромнейшим удовольствием разделяя с ней прогулки и игры разные – удавалось даже затащит не в самые безопасные. кузина, чей вид в хогвартсе радовал, пусть и недолго [она была старше]. но за это время мальчишка иногда обрастал синяками когда слышал, от других, нечто отличное от нормы, что-то плохое и невыносимое его пылкому сердцу_алому. особенно бесили слизеринцы, когда меда была замечена в компании маглорожденного волшебника. тут уж блэк действовал от души – хулиганил, подкалывал и устраивал расправы со своими друзьями/другом, только бы сохранить чистейший статус о любимой кузине в сириусовском сердце.

и сколько же времени прошло с тех пор? много, но отношения и чувства все те же.

волшебник был осторожен, хотя ему страстно хотелось нарушить все эти тайны и правила, которые определили для себя родственники. в первую очередь за них выступал сам блэк, не желая вызывать еще больший "чистокровный" семейный шторм над головами кузины и ее мужа, своими постоянными визитами к ним или встречами. поэтому было решено [им же] быть осторожным, быть незаметным, прежде чем выдохнуть на пороге уже почти_родного дома или выдохнуть, когда наконец-то состоялось приветствие и последующая встреча.

но в этот раз визит был неожиданный.

- меда, - выдыхает теплый воздух сириус. совсем продрог пока лавировал между знакомыми улицами, под дождем, стараясь высмотреть чуть ли не каждого кто встречался ему на пути. сильнее натягивал капюшон, пытаясь сойти за местного, надеясь, что никто не посягнет на раскрытие его инкогнито.

он был совершенно мокрым, поди если бы бегал псом, то напрашивалось бы соответствующее определение. но, нет.

- я без предупреждения, я знаю, - блэк хмурится, стягивая с себя плащ и обнаруживая себя полностью промокшим изнутри. он все-таки начинает мысленно сравнивать себя с мокрым псом [сбежавшим и брошенным к тому же]. – не лучшая погодка для визитов, но, я не мог не прийти сегодня. прости еще за этот черный вход, - волшебник достает уцелевшую от всемирного потопа палочку и шепчет губами "репаро", тыча в тот самый злосчастный замок. увы, но свою универсальную отмычку он забыл дома. – у меня есть новости. или ты могла уже быть заранее кем-то осведомлена о том, что случилось? в любом случае, я очень рад тебя видеть, любимая меда, - последнее он говорит ласково, так несвойственно и так непривычно для самого себя, но не может не поддаться очарованию веющее от андромеды. поэтому тянется к ней, чтобы обнять и зная, что это точно заполнит ту самую пустоту, которая подсознательно засела где-то в глубине. еще с понимания разности между ним и большей частью родной семьи.